Сюжет, пятнадцатой по счёту книги Григория Ряжского «Музейный роман», внешне прост и чуточку мистичен. Известному московскому искусствоведу и специалисту по русскому авангарду Льву Алабину поступает лестное предложение войти в комиссию по обмену знаменитого собрания рисунков мастеров европейской живописи, вывезенного в 1945 году из Германии, на коллекцию работ русских художников-авангардистов, похищенную немцами во время войны из музеев СССР. В связи с этим в Музее живописи и искусства, где рисунки хранились до сего времени, готовится большая выставка, но музейная смотрительница по имени Ева, обнаруживает, что часть рисунков – подделка. Тогда-то и начинается детектив. Впрочем, преступник в нём обречён заранее, ведь смотрительница, обнаружившая подделку, обладает удивительным даром – она способна предвидеть будущее, и общается с призраками умерших... Но, суть этого произведения глубже и значительнее его фабулы. Автору удаётся почти невозможное – дать нам возможность проникновения во внутренний мир своих героев, ощутив дыхание их душ и обрести к душам этим ту, подлинную, сопричастность, которая, обычно, свойственна детям, искренне верящим в ту игру, в которой они на данный момент находятся.

И всё это достигается индивидуальной образностью авторского языка, вводящего читателей не просто в рамки сюжета со всеми его хитросплетениями, а реально погружающего нас в мир прекрасного, осмысление и принятие которого невозможно без фантазии чувств.
Григорий Ряжский в этом романе как будто бы честно следует традициям булгаковской прозы, но идёт своим путём, не менее заманчивым и увлекательным. Ещё в прошлом веке нечто подобное ощутил я при близком знакомстве с рассказом Рэя Бредбери «Улыбка». Но там, да и в то время, это было как встреча с пришельцами из космоса, с инопланетянами. Здесь же, в «Музейном романе», герои которого живут в рамках нашей обыденной реальности, это прикосновение к прекрасному действует на читателя несравнимо сильнее. Никогда ранее не воспринимал я полотна художников русского авангарда (Малевича, Кандинского, Фалька...) так, как сегодня, когда почувствовал их внутреннюю душу и мятежную силу, проникнувшись живым восприятием смотрительницы Евы или искусствоведа Алабина, понимающих в этом виде искусства гораздо больше, чем обычный россиянин. И это делает честь автору потому, что пока у нас на библиотечных полках и книжных прилавках будут появляться подобные произведения, Россия – не потеряна для будущего.